«Болонская система образования — это не организация, в которую можно вступить или выйти из нее, это декларация ряда принципов, на которых строится межуниверситетское объединение и взаимодействие в странах Европы. Мы подключились к этой декларации в 2003 году, 20 лет назад, и, я думаю, что за эти 20 лет стало очевидно — у нас эта система не работает, по многим обстоятельствам.

Во-первых, совершенно напрасно была сломана советская система, советское образование не зря считалось лучшим в мире — сколько ученых мирового уровня, политиков, юристов вышли из советских вузов. Три базовых принципа советской образовательной системы, которые были утеряны, это бесплатность образования, гарантия трудоустройства и соответствие количества и качества выпускников требованиям рынка труда. Коммерциализация образовательных услуг, конечно, повысила доступность образования, но для многих студентов причиной поступления сразу после школы в университеты и институты стали амбиции родителей. В результате мы имеем большое количество выпускников «модных» специальностей, которые вынуждены бегать в поисках куска хлеба.

В советской системе была гарантия трудоустройства выпускников — когда в университет приезжали кадровые службы профильных ведомств и забирали выпускников с трудоустройством в различные министерства и ведомства, спецслужбы, в разные, в том числе и отдаленные, территории. Это был плановый процесс наполнения кадрами, под потребности системы.

Кроме того, я предлагаю восстановить систему, когда выпускники, которые заканчивают университет, как минимум три года отрабатывают по распределению в те структуры, где они нужны и востребованы. Тогда выпускник получает необходимый ему опыт работы, и далее уже может выстраивать свою карьеру.

Необходимо восстановить систему связи между кадровыми службами профильных служб и университетами, чтобы количество выпускников не превышало в разы потребности в специалистах.

Если говорить о принципах Болонской системы, то надо сразу сказать — модель образования должна моментна парадигме, системе ценностей той страны, в которой она работает.

Когда мы писали Конституцию, в 90-е годы, у нас была «иллюзия единства» — мы предполагали, что, в том числе, в сфере образования мы будем интегрированы в единую Европу — от Лиссабона до Владивостока. Мы были открыты для взаимодействия, совместных проектов, но те страны, которые предлагали нам свои модели, в том числе образовательные — никогда не были нашими друзьями, и сейчас они наши открытые враги.

Европейская образовательная мобильность не предполагает чужаков — это закрытая система, где порядка 30-ти стран, которые между собой корреспондируют, строят свои образовательные политики на общей идеологии, общей системе ценностей. И мы долгое время находились в мире определенных иллюзий думая, что эта система даст нам возможность интегрироваться в эту идеологию, работать там, ну и, если говорить про юриспруденцию, воспринимать их системы права. Эти иллюзии давно развеялись.

У нас низкая студенческая мобильность — страна большая, крупных вузов не так много, в целом условия для легкого переезда и проживания есть не в каждом вузе, и не каждый студент может позволить себе как в Европе — один семестр проводить в другом вузе (в России или за рубежом).

Кроме того, в Болонской системе есть абсолютно недопустимые, на мой взгляд, нюансы, касающиеся двухуровневого образования: так, магистратура доступна людям, не имеющим базовое профильное образование.

На примере Юридического института: некоторые абитуриенты магистратуры закончили технический, сельскохозяйственный, даже медицинский вуз, они приходят в магистратуру, учатся 2-2,5 года, получают юридический диплом и формально могут занимать высшие позиции в юриспруденции — судей, прокуроров, что подрывает сами основы профессии.

Выпускник бакалавриата юриспруденции 4 года получает базовые знания по правовым дисциплинам, а магистратура — это уже шлифовка, высокие материи, тонкости ремесла. А какие тонкости могут быть без базы? Такая «массовая доступность» в значительной степени девальвировала ценность магистратуры — выпускник с дипломом магистра не ученый, не практик, но считает себя специалистом.

Я твердо уверен, 5-летнее образование — это нормальная система, которая работала и может работать, и его надо восстановить — не сразу, поэтапно, но вернуться к проверенной годами системе».